Ненависть. Жгучая, саднящая в горле, скручивающая внутренности в раскалённый металлический жгут, слепая, заставляющая давиться самой собой ненависть. Когда готов вгрызться насмерть даже в звук имени. Когда для тебя под солнцем есть место для кого угодно, но не для выродка, которого ты бы с удовольствием уничтожил собственными руками. Чудовище. Вымесок непонятно каких кровей. Нечеловеческая тварь. Таким не место на свете.
Страх. Сотрясающий естество, пронзающий насквозь, лишающий разума и самоконтроля. Но страх, обратившийся в ярость. Загнанная в угол крыса набросится на ловца-кота.
«Сэр Макс должен умереть…»
Он решил так уже три дюжины дней назад, и всё это время обдумывал план. Хотелось сделать побольнее, но он, будучи не совсем глупцом, понимал, что до людей, которыми дорожит Макс, ему не добраться. Практически все они работали в той же треклятой организации и были добычей не по зубам. Чтобы захватить кого-то из них, пришлось бы выложиться так, что на самого сэра Смерть на Королевской Службе уже не хватило бы.
Полумер не будет. Ему мало, если тот останется калекой, или утратит разум и загремит в Приют Безумных. Недостаточно, оскверняющего своим обликом человеческий род необходимо казнить. Это не обычный смертный, они такого не могут. Управлять волей мертвецов – и вообще абсолютно любой чужой волей. Излечивать обречённых. Убивать, вставая на след. Плеваться ядом. И – чтобы так везло по жизни… Не бывает! И кому всё это досталось? Неудачнику из Пустых Земель?! Ха… Ха-ха-ха! Судьба бы ещё обезьянам свои дары вручать решила! Хотя… Сколько правды в этой пафосной и громкой легенде, считающейся официальными данными?
Зависть? Не позволяющая освободиться духом и мыслями, быть свободным, самим собой, зависть? Желание стать как кто-то иной, а, если не выйдет – уничтожить раздражающее бельмо на глазу?
Вот скотина… И как такого почва под ногами носит, почему небо не сожжёт, метнув молнию?
Он столько сил потратил, чтобы выманить этого парня. Он был бы готов положить весь Ехо, если бы это могло помочь расправиться с Ночным Лицом господина Почтеннейшего Начальника-ля-ля-ля. Без малейших колебаний. Отказался бы от всех надежд, от тела и разума, от души, исчез бы – только бы знать, что и этого урода также не останется на земле.
Когда ОНО топталось на его следе, он искусал губы в кровь, стискивал зубы насмерть – и терпел, терпел, терпел. Ярость и отвращение выволакивали его из цепких лап сердечного приступа. Бывают эмоции, которые способны победить смерть? По крайней мере, в его случае они смогли таковую отсрочить.
«Ну, давай же, выходи, я жду тебя…»
Гибель и разрушение, плетением пляшущие на кончиках пальцев. Он был готов стереть в небытие кусок реальности, вместе с самим собой и сэром Максом. Конечно, на уровень сэра Лойсо Пондохвы не претендовал, куда там нам до величайшей легенды в истории после Короля Мёнина, но уж на несколько метров в диаметре его хватит. Более того, готовность ради дела пожертвовать собой также придавала весомости происходящему. Это тоже мощь. Могущество самоотречения ради поставленной задачи – страшная вещь. Когда человеку абсолютно нечего терять, и он не собирается попусту болтать, а также выслушивать чужой трёп, позволяя заговорить себе зубы. Пусть только покажется – и он отпустит себя на волю. Всё это, копящееся внутри него. Будет взрыв. И осколки бытия, проваливающиеся в никуда. А успеет ли мальчишка что-то предпринять? Азарт. Да. Он ощущал азарт, по накалу граничивший с вожделением. Помериться силами с тем, кого считают едва ли не опаснейшим живым созданием в Ехо, а то и во всём Соединённом Королевстве. Те немногие, кто может оспорить данный титул, хотя бы являются людьми…

На него дыхнуло предрассветной морозной свежестью леса и, хоть это и было всего лишь видение, мимолетное и неуловимое, оно было до того реалистичным, что Макс поежился. Чудики уходили, они постепенно тускнели, но он все еще слышал их голоса, а может и не их голоса, а всего лишь шелест листьев леса, столь нагло протянувшего свои ветви-руки в эту комнату? А потом, сэр Макс не смог бы точно сказать, как это произошло, голоса зазвучали в его голове, на манер безмолвной речи. «Инструкция», - улыбнулся Вершитель. Столь неожиданный подарок от его мохнатых знакомых был очень кстати, ведь теперь можно было не терять времени, пытаясь наобум отыскать чародея, а идти туда, куда ему указали эти существа.
- Спасибо, - прошептал Вершитель, все еще ощущая какую-то странную опустошенность после произошедшего. Но тут заклинание распалось и ему стало не до эмоций: глаза, привыкшие к уютной темноте комнаты, яростно защипало от света и Макс крепко зажмурился, давая несчастному себе несколько минут на то, чтобы привыкнуть к солнечному свету.
Чертыхнувшись, Макс, все еще несколько щурясь, прошел к двери и неуверенно выглянул в коридор. Чудикам он верил, а вот колдуну – нет. Что стоило этому безумцу сотворить еще какую-нибудь магическую гадость, но уже в других комнатах? «Ничего и, главное, это помнить», - сделать мысленную пометку, но все равно про нее забыть. В некоторых случаях Макс был чрезвычайно необязательным и скорым на решения.
Как и было обещано, за дверью действительно оказалось три лестницы, на любой вкус, как говорится. Центральная лестница вела наверх и, как думалось Максу, вывела бы его на крышу, а может и не вывела бы: Вершитель до сих пор решительно не понимал на каком этаже он оказался, а времени выяснять такую пустяковую, по сути, деталь у него не было. Из двух оставшихся лестниц сам Макс выбрал бы правую, она выглядела более крепкой и новой, часто используемой. Непроглядная темнота в ее недрах могла натолкнуть на мысль, что именно там и вершатся темные дела. Но у него была инструкция, и он решил ей следовать, а потому начал неуверенно и аккуратно спускаться по левой лестнице. На ступеньках тут и там были какие-то пятна непонятного происхождения, но Макс не жаловался, его лоохи тоже выглядело не самым новым, да и сам Вершитель был на редкость потрепанным, благо хоть не пожеванным.
За лестницей коридор со скрипучими половицами, по которым ступать нужно было как можно тише, чтобы не выдать себя раньше срока. Оказавшись нос к носу с дверью, Макс застыл в нерешительности. Когда-то давно ему говорили про то, что люди в Ехо иногда болеют безумием, но Вершитель ни разу еще не мог достоверно сказать, болен человек или нет. Однако сейчас понял: болен -  из-за двери разило безумием, можно было только удивляться, как чародея не порвало в лоскуты от собственной злобы.
Значит именно поэтому он и не ушел, пока была возможность. Макс держался за ручку двери и в нерешительности покусывал губы: было бы безумием войти сразу, человек, скрывавшийся за дверью, был готов на все, включая любую подлость, и вряд ли погнушался упустить такую хорошую возможность для устранения тайного сыщика.
Правда у Макса был один план, но в его действенности убеждаться или разочаровываться придется в полевых условиях: ничего подобного Вершитель еще не делал самостоятельно. Для кого-то это заклинание было простым и понятным, для Макса – чуть ли не верхом творчества и мастерства. Но, как ни странно, получилось: рядом с Вершителем стоял примерно такой же сэр Макс, разве чуточку побледнее. Люди, которые знали ночное лицо почтеннейшего начальника тайного сыска, разумеется, отличили бы подделку от оригинала,  но Макс уповал на то, что человек, от которого так разит безумием, не станет вдаваться в детальный анализ облика сыщика, а поступит, как и любой среднестатистический психопат, то есть ринется кромсать и убивать. Вздохнув, Вершитель открыл дверь, пропуская в комнату свою чуть прозрачную копию.
- Ну давай, друг, не подкачай, - первый ход сделан, остается только ждать ответного шага чародея.

Услышав однажды, что Стражи способны видеть вещи такими, каковы они есть, сэр Шурф как-то упустил из виду, что способность эта у сэра Мелифаро может являться латентной, следовательно, её необходимо пробудить и натренировать. Даже природный дар необходимо взращивать в себе, иначе таковой так и останется никому не нужным зародышем. Зерном, не сумевшим без должного ухода прорасти. Соответственно, Лонли-Локли не пришло на ум, что коллега, вероятно, не понимает, чем он таким занимается.
-Если бы ты видел, сколько заклятий и какой мощности автор нашего сегодняшнего затруднения повесил на дверь, ты бы одобрил мой выбор, - сухо проронил свысока Мастер Пресекающий, смерив коллегу тем самым взглядом, каким, наверно, генерал Бубута Бох должен был созерцать содержимое центрального элемента его любимого заведения, - Кстати, ты можешь. Если должным образом настроишься. Сэр Мелифаро, пожалуйста, предприми какие-то усилия в этой области, мне вовсе не кажется привлекательной перспективой хоронить твои останки. А это тебя точно ждёт уже сегодня, если ты не научишься распознавать колдовство нашего гостеприимного хозяина. Хм… - он задумчиво прищурился, сверля напарника ничего не выражающим, но как будто стремящимся "просветить" насквозь взглядом, - Может быть, наденешь мою защитную рукавицу и дотронешься до стены в любом не очищенном мной месте? Эти руны нейтрализуют действие Перчаток Смерти, они не пропускают ни крупицы вредоносной магии. Прблемой может стать твоя восприимчивость - поэтому не забудь оставаться на границе и помнить, что всё происходит не с тобой. То есть – присутствовать в Мире ровно настолько, чтобы ощутить присутствие магии, распробовать её на вкус, но не позволить ей воздействовать на тебя. Дальше визуализация должна сработать сама собой. А, научившись этому единожды, ты всегда сможешь этим пользоваться, - насущная необходимость, как ни крути.
Он по-прежнему смотрел на сэра Мелифаро так, как будто принимал у него выпускной экзамен.
-Попробуй сейчас, пока мы ещё не вступили на чужую территорию. Там, за этими стенами, обучение будет стоить тебе гораздо дороже… А я, если ты помнишь, не вполне надёжный телохранитель, - он был склонен потерять скорее лишнее время, чем драгоценную жизнь их штатного сэра Стража.
Шурф не исключал, что за ними могут наблюдать, но ему было почти безразлично мнение того, кого он в любом случае собирался либо арестовать, либо уничтожить, если взять живым не выйдет. И – нет, он не думал, что тот сбежит, пока Мелифаро тренируется. Всё-таки аура ощущалась, и самомнение её хозяина зашкаливало за горизонт и возносилось выше горных пиков – даже орлам не снилось. Такой не побежит со своей территории, которую воспринимает как свою вотчину. Ну, разумеется, подготовит условия для игры по собственным правилам. Но на то они и Тайные Сыщики, чтобы справляться с любыми сюрпризами.
На сердце было тревожно и тяжело. Позволять Мелифаро разделить судьбу Тотохатты Шломма Лонли-Локли ни в коем случае не собирался. Даже если придётся разнести всё это грешное здание в мелкую труху и пыль и выволакивать наружу Дневное Лицо сэра Джуффина Халли за шиворот. Шурф и пинком по Тёмному Пути товарища  отправить мог, и кувырком в окно вышвырнуть – предварительно испепелив раму и стекло, вместе с оплетавшей их магией.

В разрешении, выписанном на имя Юука Ханоха, стояло "без ограничений ", и тот был одним из весьма немногих людей, которым Лонли-Локли выдал такую бумагу, не задумываясь ни на секунду.
-Назвать этот этап моей жизни по-настоящему угнетающим, конечно, нельзя, однако, практически всё время уходит на работу. Вы бы только представили, в каком виде остались здешние дела после Магистра Нуфлина… - Шурф покачал головой, - Во всяком случае, как минимум две трети мне пришлось переделывать с нуля, приводя к удобной мне системе… Вернее, вообще к системе, потому что её как таковой практически не было, исключения – разве что ученицы леди Сотофы Ханемер да эта библиотека… Да, кстати, какие разделы Вам показать? – некогда леди Сотофа сказала, что здесь нет ни упорядоченности, ни указателей, однако, определённая логика в устройстве при ближайшем рассмотрении всё-таки обнаружилась – каждая книга располагалась на таком месте, которое ни дать ни взять было идеально рассчитано именно под неё. Не исключено, что книги сами объясняли, как их надлежит расположить… Именно благодаря этому здесь царила та атмосфера, которая раз и навсегда покорила Лонли-Локли во время самого первого его посещения этого удивительного места, - Как раз после визита в это книгохранилище я и завёл привычку вежливо и уважительно обращаться даже с книгами, на первый взгляд не наделёнными личностью. Раньше это были не более чем обыкновенные бережливость и аккуратность по отношению к представляющему собой некоторую ценность имуществу.
Шурф знал, что им всегда приятно, когда с ними общаются, когда проявляют ласку и почтительность. Книги бывают капризнее детей и обидчивее молодых дворян благородной крови, из тех, которые на любое неудачно брошенное слово готовы метнуть дуэльную перчатку. У книг бывают мечты, и только они сами знают, что им грезится, когда они тоскуют на полках без читателей.
-Я не собираюсь ограничивать доступ в библиотеку образованным людям, - ощущалось, что в этом вопросе он не уступит, даже если за него возьмутся разом все без исключения дожившие до сих дней Магистры,и Старшие, и Младшие, и с неопределённым статусом, прозванные Магистрами формальности ради, вроде сэра Хаббы Хэна, - За исключением разве что пары особых секций, которые могут заинтересовать лишь публику узкого профиля,  а остальным попросту без надобности. Книгам необходимо внимание, а гражданам нужно учиться. Раз уж теперь запреты на высокие ступени колдовства не имеют юридической силы, без обновления системы образования обойтись не получится. Иначе хаос может воцариться такой, что пожилые горожане решат, что возвратились Смутные Времена во всей их разрушительной красе.
Было заметно, что идея насчёт обучения, причём не только молодёжи, а вообще всех желающих – были бы способности да рвение, - крепко засела у Лонли-Локли в голове, и он не успокоится, пока полностью её не реализует, добившись, чтобы она могла складно и ладно функционировать даже после того, как он перестанет отвечать за наблюдение за деятельностью нового режима.

Хельна была так изранена и измучена, что не вдруг можно было и сообразить, как к ней подступиться, как прикоснуться, чтобы это не оказалось последней каплей и трепещущая птица-душа не рассталась с искромсанной, изувеченной оболочкой. Это было хуже удара под дых, выбивающего воздух из лёгких, хуже, чем оглохнуть, ослепнуть и онеметь разом, потому что в миг, когда Шурф увидел жену в таком состоянии, ему показалось, что ничего не было и не будет – вообще, никогда. А на самом деле существовала лишь это выгрызающая путь наружу сквозь беззащитную плоть и разрывающая сердце на крохотные лоскуты, которые больше ничем и никак не удастся склеить – любая физическая боль в сравнении с этим показалась бы Лонли-Локли ничем таким, что заслуживало бы внимания.
Однако, позволить отрицанию реальности происходящего захватить его рассудок Шурф не мог. Напротив, до ярчайших мелочей он заставил подлинность окружающего мира проступить, проявиться вокруг него. Он должен, обязан удержать хрупкую, уже готовую порваться тончайшую нить, на которой ещё как-то удерживались жизнь и рассудок Хельны.
С такой осторожностью, нежностью и заботой новорождённых младенцев на руки не берут, как он приподнял её, очень медленно, плавно, не зная, что у неё повреждено – о, грешные Магистры, нет, не так, скорее, что НЕ повреждено! – и стараясь избежать причинения ей хотя бы малейшей новой боли. Как убедить несчастный организм не сдаваться? Шурфу стоило просто примериться к нему прикосновением заклинания, даже не то что использовать, чтобы понять – так делать нельзя. Ни в коем случае. Он, вообще, неплохо представлял себе, что с ней сейчас происходит и почему сознание отключилось – вот истинное милосердие, если бы не это, она бы уже, скорее всего, была мертва… Всё, что было можно – это наколдовать из подручных материалов медицинские принадлежности, вроде тех, каковыми оказывали помощь раненым и калекам в странных фильмах, привезённых сэром Максом из далёкого Мира. Остановить кровь и зафиксировать хотя бы некоторые повреждённые части тела – например, руки и ноги, - в положении, наиболее близком к нормальному, естественному. И Мастеру Пресекающему было глубоко наплевать, сколько зрителей пялится на это бесплатное представление – пока они не суются ему под руки, а вот тогда он бы пришиб всякую помеху, даже не разбираясь, кто и почему лезет.
Правда, даже сделав в таком смысле всё, что было в его силах, Шурф не сразу решился её транспортировать домой. Кстати говоря, неизвестно, как отреагирует наложенная на Хельну магия на тот же Тёмный Путь. Придётся стандартным способом - вызвать амобилер. Что он и сделал. Но тот ещё следует дождаться.
В эту минуту Лонли-Локли отчётливо понял, что не собирается отпускать любимую. Она нужна ему. И, если придётся-таки уйти с работы и направить все силы на заботу о ней – он это сделает. Посторонние люди, которых нанимают за деньги, не помогут, Хельна зачахнет без единственного, что, возможно – только возможно, но почти обезумевшему от боли и ужаса Шурфу больше не на что было уповать, - сумеет её вытащить. Постепенно, огромными трудами, но, тем не менее…
«Нет. Ни за что, поняла, ты, ненасытная тварь?!» - он неописуемо обозлился на старую суку-Смерть, которая уже не впервые повадилась соваться к тем, кто ему дорог, - «На этот раз ничего ты не получишь, стерва. Даже не рассчитывай… Что бы ты ни делала, не выйдет!» - может быть, хоть теперь ему наконец-то удастся остановить эту древнюю бессмертную дрянь вовремя?! Да, он уже задержался и уже опоздал, но, может быть, ещё поправимо…
А поникшая голова Хельны теперь покоилась у него на плече, и он вглядывался в её лицо, улавливая даже такое слабое дыхание и замирая, потому что каждый вздох мог оказаться для неё последним. Ему даже было безразлично в этот момент, кто мог устроить ей подобное, какая, к драным вурдалакам, разница, если её не станет?! Надо помочь ей задержаться на недостойной её земле, устроившей ни в чём не повинной ласковой девочке такое чудовищное испытание – он не готов её отпускать. Всё остальное – потом.
У него сорвался голос, и он смог только надорванно, как будто это над ним издевались, а не над Хельной, хрипло шептать:
-Хельна… Пожалуйста… - Шурф никогда в жизни ещё не говорил таким умоляющим тоном, он был либо завоевателем, либо исследователем, но уж точно не робким просителем, - Не оставляй меня, - поймав себя на том, что удерживает слёзы, он даже не был раздосадован данным фактом – да пусть текут, если захотят, он прежде ни над кем ещё не плакал, так пусть сегодняшний день искупит сразу все, - Я люблю тебя… - да, даже в таком виде она оставалась для него самой красивой женщиной из всех, кого он когда-либо видел. И не изменившаяся в худшую сторону внешность заставляла его в буквальном смысле трепетать, так, что кровь застывала в жилах, а дышать становилось почти невозможно - а мысль о том, каково ей приходится, - Ты мне необходима...
Не больше жизни, нет. Но, пожалуй, так же горячо. В какой-то мере Хельна была очень значимой составляющей того, что представляло собой, собственно, его жизнь. Лонли-Локли не хотел снова долго и упорно, из одной лишь настойчивости и неумения отступать, выкарабкиваться из обломков и пытаться снова налаживать хоть что-то – отлично понимая, что ничего никогда не станет прежним, и что часть его навсегда останется позади. Он знал, что умеет принимать потери, но не хотел пользоваться этим горьким талантом.

Больше всего, наверно, не повезло тому, кто относил приглашение. Его же не предупреждали о возможном ужасе. Что придётся передавать бумагу кому-то... кому-то. Оно было высоким, с отсутствующим выражением лица, с испачканными в весьма похожей на кровь субстанции руками, скальпелем и немым вопросом. Мол, чего явился-то, отвлекаешь от дела.
"Какие-то слабонервные пошли сейчас люди", - закрывая дверь, решил про себя Юук. Подумаешь, испачкался. Странно было бы обратное, поскольку тут рыжий Магистр смутно начинал подозревать, что, кажется, процесс идёт несколько не так, как нужно... Правда, мало кто объявляет спросонья на весь дом планы на вскрытие очередного несчастного земноводного. Которое, как пить дать, будет проводиться на кухонном столе. Зачем он там ещё-то? Именно, для манипуляций с острыми предметами над тушками любого состояния. "А, что он принёс-то, этот дёрганый скучный живой..." - И вот здесь он выпал на несколько секунд из окружающей реальности.
После чего, издав в параллельной реальности боевой восторженный вопль, поскольку в этой промолчал, целеустремлённо занялся переворачиванием дома вверх дном. Таки Иафах со скрипом и тягучими оговорками можно кое-как прилепить к "общественным местам", потому и вид внешний должен соответствовать. Впрочем...
"Превратить лист бумаги в распотрошённый по всем правилам лягушачий трупик, веточку - в окровавленный скальпель, птицу", - с шкафчика как раз радостно щебетала одна бумажная, - "на голову, будто бы гнездо, наколдовать иллюзию крови на лоохи, сапоги не на ту ногу... Ох!" - Лицо закрывается мохнатой тканью снятого с вешалки лоохи, потому что колдун гогочет в голос, утирая весёлые слёзы, всхлипывает от смеха, трясётся, пока воображение расписывает грядущие события.
"Нет, повеселились и хватит". - Вздохнуть, перевести дух, хихикнуть и в кои-то веки взвыть от икоты, испугавшейся и быстро сдавшей захваченные было рубежи.
Идти? Нет, ни в коем случае, есть же такое крайне удобное тёмнопутное топтание между там и здесь. Ладно, птаха от первоначальной сумасшедшей идеи осталась. Не хотелось бросать единственную адресную.
"Типичная бюрократия", - думал посетитель, следуя за дежурным адептом Семилистника. Туда, сюда, немножко направо, налево, прямо, прямо, прямо, вниз, вглубь, запутаться в пути, ну и ладно, ему-то не возвращаться, дорогу как-нибудь отыщет, планировка резиденций типична, поскольку имеет много общего, вперёд, ещё вперёд, по прямой, до двери...
Может, внешне Юук был спокоен. Когда пробирался, даже скорее просачивался, за дверь, ни единый жест не выдал волнение. Так, слегка побледнел. По сравнению с обычной бледностью, зависящей от образа жизни.

Никогда - ни до, не после - Хельна не знала ТАКОЙ боли. Она просто не догадывалась о том, что подобное бывает. Если бы Шурф мог описать то, что происходило с ним во снах при непосредственном участии магистров Кибы Аццаха и Йука Йуггари, то симптомы были бы похожи на то, что сейчас ощущала девушка. С поправкой, конечно, на пол и выносливость. Скажем так - сейчас Хельне было так же паршиво, как если бы ей достался женский вариант приключений мужа.
Как чувствуешь себя после нескольких часов пыток? Хороший вопрос. Пытки разные бывают. Одним иголки под ногти суют. Других калёным железом тычут. Третьих на куски режут. Казалось бы, что такого делали с леди? Всего-то шарахали чем-то вроде молнии. Это ей так виделись заклятья Ардиса. Но адская боль, как сказал бы сэр Макс, похожа на удар тока. Хорошей такой мощности.
Истерзанная Хельна пришла в себя спустя вечность. Ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что пытки прекратились. Что никто не мучает её больше... кроме боли, получившей свою жертву в полное и безраздельное владение.
Боли, которая поселилась везде. В каждой клеточке тела, в каждой капельке крови, оставшейся ещё в венах, в каждом вдохе.
Голос умер, надорванный ещё во время мучений, сорвавшийся в одном из диких криков там, на мостовой с кровавым фонтаном. Даже шевелиться искалеченная жертва не могла. Просто не было сил. Дышать - медленно, коротко, какая там дыхательная гимнастика! - ещё хватало сил. Шевелиться, смотреть, осознавать происходящее - уже нет. И хвала магистрам. Потому что понять, осознать, вспомнить всё, что было, - задача и для более сильного существа почти непосильная. А уж для домашней девочки, привыкшей к каменной стене в лице мужа, тем более...
С самой Эпохи Орденов на Гребне Ехо не видели такого зрелища - девушка в мокрой, изорванной, измятой, грязной одежде, клочьями прикрывающей окровавленное, изломанное тело, лежит на мосту. Длинные волосы - наверное, красивые, когда чистые и уложенные в причёску, а сейчас встрёпанные и слипшиеся от крови - вороньим гнездом сбились на голове. Поза напоминает рисунок безумного художника - потому что нормальные не рисуют людей так, словно их пытались вывернуть против всех законов природы и физиологии. Одна рука бессильно отброшена в сторону, опухшая и покрасневшая в запястье. Вторая безвольно лежит вдоль тела.
Бедная девочка ещё не знала, что в процессе пыток оказался сломан позвоночник, и ходить она не может. Никто не сообщил ей и о том, что мир, разозлённый перенасыщением магией, поставил что-то вроде прививки... нет, скорее аллергии на магию. Поэтому лечить её не возьмётся ни один знахарь - в этом мире точно.
Хельна медленно умирала на залитом вечернем светом мосту. Она даже не почувствовала чьего-то присутствия рядом...

Обижаться на сэра Макса за то, что так распорядился завещанием магистра Нуфлина, Хельна не стала. Какой смысл? Он всё равно не сделался бы преемником Великого магистра, не его это путь. А раз так - то на эту должность мог попасть кто угодно. И уж если совсем честно, то Шурф - отличный, хоть и временный, Магистр. С его-то дотошностью и скоростью работы! Лёгкая гордость облачком проплыла через сознание леди.
- Макс, ты замёрз? - забеспокоилась она, тут же выдумывая ему тёплое лоохи из туланской шерсти. Сновидица она или где? Раз наяву не может колдовать, то хоть во сне побудет могущественной волшебницей. - Держи, - протянула Максу одежду. Да уж, расстояние - штука серьёзная. Казалось бы, вон он, Йафах, мимо проезжаешь по пять раз на дню - а не достать. Близок локоток, да не укусишь... Они с Шурфом сразу договорились, что Хельна не станет показываться в резиденции Ордена безопасности ради. Кто знает, сколько недовольных назначением постороннего на роль Великого магистра, сколько тех, кто попробует отомстить ему или свергнуть - и маленькая черноволосая женщина для этого подходит как нельзя лучше. Не только братья Свахти понимали, что Хельна - слабое место Лонли-Локли. Конечно, крутых магических мер с тех пор они не принимали, к чему нарушать закон... Но несколько хитрушек Шурф повесил, чтоб сразу узнавать, если с Хельной что-то случится. Да и зов посылал ей в одному ему известном порядке. Не то чтобы не доверял, наоборот. Просто так было спокойнее.
Кафе и впрямь оказалось неподалёку, маленькое и очень уютное. Тепло, запах корицы, выпечки и кофе наполняет помещение домашним уютом. Огонь в камине - Хельне очень нравилось это Максово изобретение с его родины, и она уговорила Шурфа в гостиной поставить камин.
Они сели за угловой столик и сделали заказ. А в ожидании его Хельна рассказывала Максу, как скучает по мужу, как ей его не хватает.
- Ещё так мало времени прошло с момента его назначения, - делилась леди. - Он и раньше пропадал, бывало. Сам знаешь. То Тёмная сторона, то ещё куда... Но я знала, что это ненадолго. А сейчас... Как представлю, что ещё лет 30 ждать - и слёзы на глазах. И ведь ему тоже тяжело, я знаю... Хоть бы снился почаще... Обнять и побыть рядом и во сне можно... Я его очень люблю, Макс. Это единственный человек, который мне по-настоящему нужен. И я буду его ждать. Хоть тридцать лет, хоть сто... Но буду. Скучать буду, плакать... Но ему ни слова не скажу. И про то, что смотрю каждый день на стены этого грешного Йафаха, тоже молчу. Ему там и так несладко.
Кофе оказался и правда вкусным. Сэр Макс в своё время несколько раз угощал леди этим напитком из своего мира, и ей понравилось. А вот Шурфу больше по вкусу пришёлся чай. Когда сэр Макс приходил в гости, он доставал из Щели между мирами вкусности, и все трое болтали о чём-нибудь. А потом мужчины уходили в кабинет Шурфа и секретничали. Хельна не обижалась, она уважала мужские тайны.
Маленькой ложечкой леди зачёрпывала висящие над чашкой сливки и слизывала их, задумчиво разглядывая кофейню и отчаянно желая, чтобы сюда магией её сна принесло Шурфа. Ну хоть на минутку! Обнять, за руку подержать, посидеть рядом... Это же её сон, неужели не сработает?

Я сладко зажмурилась. Дождь медленно заканчивался, капли становились реже и мельче. Местная жительница присела в высокую изумрудную траву и теперь смотрела на меня с нарастающим любопытством, без страха или удивления. Если бы мне пришло в голову побродить в таком виде по Ехо, реакция окружающих была бы явно не такой невозмутимой. Хоровой визг на каждой улице и в каждом трактире, вызов господ Тайных Сыщиков... Короче говоря, скучать в Столице Соединённого Королевства призракам не дадут, не то что здесь, в городе, где каждый призрак просто очередное чудо с собственной, неповторимой, а потому интересной историей. Пока я размышляла, дождь наконец совсем прекратился, напоследок позвенев стеклянной погремушкой на двери соседнего дома. Я осторожно вышла из укрытия. Мокрые разноцветные крыши города блестели на солнце, искрились и переливаясь всеми цветами, какие только существуют во всех известных и неизвестных  мирах. Да я и сама серебрилась,  отражая сияние солнца. Внезапно я впала в ступор, в который раз за этот необыкновенный день. На подоконнике стеклянного дома сидел маленький котик. Действительно очень маленький, и я говорю о размерах, а не о возрасте. Котейка была размером не больше ладони, и теперь осторожно пыталась просунуть ушастую головку в крошечную форточку. Через дюжину секунд ей это удалось и моему взору открылось нечто особенное. Нет, только представьте, картина маслом или даже акварелью: небольшая головка с огромными ушами, каждое из которых ровно в два раза больше головы, перевесила, и зверёк с чудовищным мявом вывалился в миниатюрное окошко. Бедное животное рухнуло прямо в пёструю лужу. Несколько секунд спустя котёнок (размером в десять раз меньше котёнка из моего мира, мира Стержня) уже сидел в луже с абсолютно охреневшим видом. Чип и Дейл спешат на помощь!!! Я, давясь смехом, осторожно подлетела к луже и помогла ему выбраться оттуда. Как нематериальное существо может помочь материальному котёнку? Не знаю. Но мне каким-то образом удалось на несколько секунд стать существующей. Повторять это по собственному желанию я научилась лишь много времени спустя, незадолго перед визитом Макса. Котей ошалело огляделся и заковылял в сторону противоположную  от дома. Я пока не знала порядков Города в Горах и посему не решилась навязывать ему свою волю и свое общество. Пусть погуляет, придёт в себя и вернётся. Но на всякий случай я решила уточнить у своего проводника.
- Франк, его надо домой возвращать или сам как-нибудь? - поинтересовалась я, смотря на пошатывающегося на нетвердых лапках кота.

А буря все набирала обороты. Молнии освещали  дневное, но затянутое черными тучами, казалось уже ночное, небо, серебряными вспышками света.  Гул бушующего моря в дуэте с раскатами грома сотрясали воздух. Казалось бы, ни единая живая душа не сможет уцелеть, попади она в завихрения ветра или бурлящую воду.  Собственно, все живое, что могло бы тут оказаться, не считая  водных обитателей, которые, скорее всего, уплыли глубже в море, и Пузыря Буурахри с двумя путешественниками, один из которых еще и на крышу вылез, постаралось убраться подальше от места бури.
Как не слишком опытный, но все-таки смыслящий в морском деле человек, Кута не хотел,  оказаться сейчас в корабле, только если с опытным и могущественным колдуном и умелым капитаном, или, если бы ему пришло в голову покончить с собой, получив при этом максимум удовольствия.
И все же, зрелище было великолепное.  Величественная и опасная стихия вступает во взаимодействие с целой стаей прытких,  озорных ветров, которые, в купе, образуют мощные воздушные потоки,   соревнующиеся между собой в силе и ловкости, принося самые разнообразные ароматы дополняющие их морскую смесь.  А не сон ли это? Такие мысли могли бы возникнуть у любого, кому выпал шанс стать свидетелем буйства стихий.  Кута на всякий случай повторял заученный текст, напоминая самому себе кто он, как попал на пузырь, какова конечная точка назначения, в общем, все,  просто чтобы убедиться, что это явь, а не что-нибудь еще.
Держать Пузырь в ровном положении было не трудно. Собственно, по большому счету он и сам распрекрасно держался, знай только не отвлекайся, и поворачивай рычаг в противоположную ветру сторону, чтоб его не качало. Очень хотелось высунуться по пояс из окошка и посмотреть, что сэр Шурф делает, или зов послать, вот только отвлекать его было бы очень неразумно. Вскоре, он и сам прислал зов, посоветовав держаться. Очень своевременно. Могучий поток ветра подхватил корзину Пузыря, и с ужасной силой швырнул его по направлению к Уандуку, наперекор буре. Так быстро, Нумминориху даже в компании Макса ехать не приходилось.  И не удивительно, так быстро как ветер мчаться, наверное, ничего не может. Исчезать и появляться - да, но лететь с такой скоростью.  Тут уж беспощадная стихия была самым быстрым возницей. Вероятно, это уже было дело рук сэра Шурфа подчинившего себе бурю, и уже через несколько мину влезшего обратно в корзину.   Выглядел сэр Шурф уставшим  и напряженным, и не удивительно. Контролировать бурю, невероятно. Кута с восхищением взглянул на Великого Магистра. Он много историй про Тайных Сыщиков наслушался, некоторые даже имел счастье наблюдать воочию, но такое он видел впервые. Плюс ко всему, великолепная смесь запахов только усиливала ощущение восторга, благо, что сооруженный платок пропахший ароматами Ехо не давал погрузиться в них полностью. С беспокойством взглянув на бывшего коллегу, Кута задумался. Лонли-Локли,  для поддержки  контроля приходится постоянно тратить силу,  а это не хорошо. Такие штуки могли негативно сказаться на организме, который конечно восстановится, а все же, лучше постараться хотя бы уменьшить нагрузку на организм или периодически восстанавливать силы.
В школе Врачевателей, их учили по-особому взбадривать тело. Это помогало не спать по несколько суток, или быстро становится бодрым, в общем, более-менее восстанавливать силы.  конечно, сильно злоупотреблять этим не стоило, но..
-Сэр, - Нерешительно начал нюхач. - Если хотите, я могу Вас немного "взбодрить". Вы рискуете быстро устать при постоянной нагрузке, да Вы и сами, наверное, знаете, что я Вам рассказываю..